Музыкант оркестра Ленинградского радиокомитета, личный друг композитора Шостаковича и один из самых первых исполнителей Седьмой симфонии. Блокада поставила режевлянина и в ряды Советской Армии, во главе целого звена музыкантов, тушившего пожары на крышах зданий и на улицах осаждённого города. Андрей Николаевич был одним из тех немногих музыкантов, кто, не покидая студии радиокомитета, на протяжении всей лютой блокадной зимы 1941-1942гг. поддерживал своим искусством ленинградцев.
На гранитных берегах Невы поднимается один из прекраснейших городов мира – Санкт-Петербург. Его величественные дворцы, произведения живописи и скульптуры, сады, парки и музеи являются гордостью нашей страны.
По замыслу фашистской Германии Петербург – Ленинград – должен был непременно пасть к ее ногам. Покорить город на Неве, навсегда стереть его красоту, сравнять с землёй – вот о чём помышляли фашистские варвары.
Широко разливалась струнная мелодия, светлая и возвышенная. Она росла и наполнялась всё большей мощью. Ей вторила другая, похожая на мягкую спокойную колыбельную, и всё дышало покоем, умиротворённостью. Но вот откуда-то издалека внезапно раздалась дробь барабана. Поначалу ее звучание казалось безобидным, но дробь всё усиливалась и, сливаясь с голосами духовых инструментов, вырастала в огромное грохочущее, скрежещущее чудовище, которое тяжело шло на человека и, казалось, вот-вот сотрёт его… Так осенью 1941-го года композитор Шостакович трудился над своей Седьмой симфонией, а в Ленинград рвался сильный и жестокий враг.
В упорных и яростных сражениях на Лужском оборонительном рубеже, на Пулковских холмах, в окрестностях Урицка и Пушкина солдаты и ленинградцы решительно сорвали фашистам все планы захвата города на Неве штурмом. Немецкие захватчики, охватив город с севера и с юга, сковали его в мёртвое кольцо блокады. Они надеялись задушить ленинградцев голодной смертью и сломить варварскими бомбёжками. Ленинградская блокада…Её историю знает теперь весь мир. Горькое лихолетье блокады разделил сполна и наш земляк, режевлянин Андрей Николаевич Сафонов, музыкант оркестра Ленинградского радиокомитета, личный друг композитора Шостаковича и один из самых первых исполнителей Седьмой симфонии.
Любовь к музыке передалась Андрею Николаевичу от отца, Николая Петровича Сафонова, председателя Режевского волостного совета в 1917-1918 годах. Николая Петровича знали не только как хорошего мастера своего дела, но и как тонкого ценителя музыкального искусства. Всё своё свободное время он отдавал игре на скрипке, с которой не расставался и на фронтах гражданской войны. Подросшего сына Андрея Николай Петрович определил в музыкальное училище имени П.И.Чайковского в Свердловске. Закончив с отличием Свердловское училище и Ленинградскую консерваторию, Андрей Николаевич стал профессиональным музыкантом и связал свою судьбу с большой скрипкой-виолончелью.
Блокада поставила нашего режевлянина и в ряды Советской Армии, во главе целого звена музыкантов, тушившего пожары на крышах зданий и на улицах осаждённого города. Андрей Николаевич был одним из тех немногих музыкантов, кто, не покидая студии радиокомитета, на протяжении всей лютой блокадной зимы 1941-1942гг. поддерживал своим искусством ленинградцев. После того, как 27-го декабря 1941 года оркестр под управлением Карла Ильича Элиасберга выступил с радиоконцертом последний раз за тот тяжёлый сезон – многие артисты уже были в состоянии дистрофии, – Сафонов продолжал играть в тёмной и холодной студии в составе струнного квартета. Они играли произведения Бородина, Глазунова, Чайковского. Их слушал не только Ленинград, но и Москва, и Стокгольм, и Лондон.
В середине мая 1942 года прихрамывающий человек в солдатской шинели окликнул прохожего, облачённого в ватные брюки и куртку:
– Андрей, здравствуй!
Прохожий в ватнике остановился, вгляделся:
– Миша?! Ты!
Так встретились два давних друга, выпускники Ленинградской консерватории Андрей Николаевич Сафонов и младший лейтенант Михаил Иванович Шестаков. Каждый смотрел на другого, словно, не веря глазам своим. Лицо Сафонова опухло от постоянного недоедания. А наряд? Шестаков привык видеть своего товарища всегда элегантным. Угадав его мысли, Андрей Николаевич сказал:
– Ватник и брюки мне выдали осенью сорок первого. С тех пор не расстаюсь с ними. И сплю в них, и дежурю во время тревог, и противотанковые рвы ездил копать, и на репетиции хожу.
Рассказывая, Андрей Николаевич внимательно приглядывался к другу, тяжело опирающемуся на палку:
– Что, ранение?
– Цинга, – коротко ответил Шестаков.
Тогда Сафонов вынул из кармана луковицу:
– Вот, возьми, тебе она нужнее.
Только переживший великую блокаду человек мог понять всю ценность такого дара.
К весне 1942 года бригада альпинистов, самоотверженно маскировавших культурные памятники города, очень поредела. А между тем, блеск ещё не закрашенных куполов, в лучах вешнего солнца, особенно выделялся на посветлевшем ленинградском небе. Наконец, в распоряжение отдела Охраны Памятников был откомандирован Михаил Шестаков. С девушкой Ольгой Фирсовой они дружно взялись создавать новую бригаду. Ольга привела свою знакомую спортсменку и художницу Татьяну Эмильевну Визель. Но Шестакову был нужен ещё один человек, который поддерживал бы верхолазов, поднимал вёдра с краской, не боялся ни физической работы, ни большой высоты. Таким человеком стал наш земляк, Андрей Николаевич Сафонов.
В то же время самолёт доставил в Ленинград партитуру Седьмой симфонии, а в июле оркестр Ленинградского радио с дирижёром Элиасбергом приступил к репетициям. Работая на куполах Никольского собора и Петропавловской крепости, на шпилях Адмиралтейства, Андрей Николаевич каждую свободную минуту отдавал музыке. Как раз в те дни они с Шестаковым были приглашены в оркестр. Музыкантов осталось совсем мало. Оказалось, что от истощения умерли двадцать семь человек. Андрей Николаевич помогал возрождать музыкальный коллектив, он собирал оркестрантов в армейских частях, чтобы начать репетиции симфонии и довёл это дело до конца.
В Большом зале филармонии 9 августа 1942-го года прозвучала симфония, её слушали десятки советских солдат и офицеров. Многие из них добирались сюда пешком, прямо с передовой – из Пулкова, с Невской Дубровки. В те неимоверно тяжёлые дни осады, когда фашисты всё больше сжимали вокруг Ленинграда проклятое своё кольцо, из города на весь мир зазвучала героическая Седьмая симфония Её звуки, облетевшие весь мир, возвестили человечеству: нет, Ленинград не покорён, город на Неве сражается и победит. Враги, разумеется, тоже услышали её, и тогда многие немецкие солдаты почувствовали, что эту войну они проиграют.
По окончании великого концерта Сафонов вновь поднялся на купол Никольского собора, и, как он рассказывал об этом журналисту Михельсону, посмотрел на раскинувшийся внизу город, борющийся, дышащий отвагой Ленинград. Ему казалось, что Седьмая симфония продолжала звучать. Андрей Николаевич много и охотно говорил о своих товарищах, о голодных, измождённых музыкантах и верхолазах, но очень скупо о себе. А между тем каждый день его жизни в блокадном Ленинграде был исполнен большой человеческой стойкости и гражданского долга.
После войны долгие годы и десятилетия Андрей Николаевич работал в Ленинградском симфоническом оркестре. Вместе с Дмитрием Дмитриевичем Шостаковичем они, спустя двадцать лет после описываемых событий, организовывали в Ленинграде концерт, на котором Седьмая симфония звучала снова и снова в исполнении тех же оставшихся в живых музыкантов, защитников блокадного Ленинграда.
Многим режевлянам, героям войны, довелось оборонять великий город на Неве и выстрадать за него сполна. Андрей Николаевич занимает среди них особенное место. Человек большой щедрой души, он нёс измождённым и полуживым людям надежду. В чёрном мраке блокады, которому, казалось, не было ни конца, ни края, его музыка не позволила врагу сломить мужество ленинградцев и раздавить их твёрдую волю к жизни и борьбе.
Денис Пестов, экскурсовод Режевского исторического музея